Ведущий: - Добрый день! Я беседую с Антоном Николаевым, руководителем Института Поведения.

 Николаев: - Здравствуйте!

- Я прочитал справку, ваш институт занимается целым рядом проблем. Мне бы хотелось поговорить об одной, но, пожалуй, самой главной. Итак, профилактика наркозависимости.

- Ну, профилактика – это игра на опережение. Нам же приходится иметь дело с уже зависимыми людьми. Когда человек приходит и спрашивает: как излечиться от наркомании? Так что у нас, скорее, лечение наркотической зависимости. И вообще – лечение зависимостей. Самых разных. Лечение наркоманов просто вызывает наибольшее число вопросов. Считается, что наркомания не лечится. На самом деле лечение наркомании – не такое сложное дело.

- Что же тогда – «сложное дело»?

- Сложных дел нет, если знать, как справляться с проблемами. Но, скажем, алкогольная зависимость сложнее, чем наркотическая.

- Почему?

- Потому что алкоголь – социально приемлемый наркотик. В любой гастроном заходи и покупай до десяти вечера. Борьба с алкоголизмом в России носит риторический характер. На уровне плакатов «Вряд ли нужен лист больничный для приёма внутрь «Столичной». Ну, или роликов с ошпаренной белкой. С наркоманами проще. Они изначально в подполье и если идут на контакт, делают это обдуманно и серьезно. Поэтому лечение от наркозависимости происходит у нас и быстрее, и проще.

- Это значит, что на вопрос – можно ли вылечить алкоголизм? – ответ отрицательный?

- Ни в коем случае. И отказ от наркотиков – дело техники, и бросить пить легко. Если правильно подходить к проблемам и знать способы их решения. Разница небольшая. Это все равно, что пробежать 5 и 7 километров. 7 километров чуть дальше и чуть тяжелее. Но если ты умеешь бегать 5, пробежишь и 7.

- Хорошо. В чём суть вашего метода лечения алкоголизма и наркомании?

 - Суть метода в прививании определенных навыков. И эти навыки – не просто методы лечения наркомании. Это – способ сделать жизнь человека лучше. Вообще и в частности. Бросить пить и бросить наркотики – это следствие того, что жизнь становится лучше. Бросить курить легко, без мучений, вообще, выработать уверенность в себе, избавиться от страхов и так далее.

- Это – поведенческая психотерапия?

- Я с трудом понимаю, что это такое. Наверное, всё, что имеет отношение к терапии психики и связана с поведение является, как вы сказали, «поведенческой психотерапией». Тем более, для нас – Института Поведения. Мне больше нравится наше публичное название – Транскайф.

- Похоже на трансерфинг…

- Только первой частью слова. Это сокращение от словосочетания «трансформация кайфа». Мы предлагаем человеку трансформировать его кайф от приема наркотиков, от пития алкоголя, от его страхов и депрессии (это ведь тоже – кайф, просто сильно извращенный)… Трансформировать в нечто другое. В кайф от жизни, от спокойствия, от того, что он знает, как преодолеть неуверенность в себе. От того, что он живет. Мы говорим человеку: «Приноси свой старый кайф, на котором уже опасно «ездить», мы заберём его, а тебе дадим новый, гораздо лучше и безопаснее!..

- Напоминает программу утилизации автохлама…

- Именно! Эта программа спасла такого тяжелобольного, как АВТОВАЗ (смеется). Значит, она эффективна!

- В чем все-таки фишка? Какое-то кодирование? Как кодировка от алкоголя, - так же кодировка от наркотиков?.. Погружение в транс, измененное сознание?

- Ни в коем случае! Такой грех на душу, как кодировка мы на себя не возьмём (смеётся). Повторяю: это выработка у человека полезных навыков. Всё согласно трудам наших великих классиков физиологии – Сеченова, Павлова, Анохина.

- Но как из трудов великих классиков можно составить уникальный метод, который, как вы говорите, не только наркоманов лечит, но и полностью меняет жизнь? Ведь все основные постулаты классиков физиологии просты. Их в школах изучают, а вы говорите о чудо-методике…

- Простота – разве это плохо?

- Разумеется, нет. Я имел в виду, что для современной науки в этом нет ничего уникального.

- Зря, выходит, им памятники ставили по стране. На Пироговке, у МГУ (смеется).

- Получается, что любой студент мединститута, который хорошо изучал физиологию, может создать такую методику?

- Наверное. Я понимаю, что вас огорошивает. Но, согласитесь: простота отдельных компонентов, их изученность и даже – банальность не всегда является залогом того, что состоящее из них целое копирует базовые компоненты. Знаете, я вспомнил один случай. В двадцатые годы, пока большевики не закрутили гайки, было такое явление: в ВУЗах проходили диспуты. На заданные темы или импровизации. Спорили представители разных течений, партийных уклонов, и так далее о чём угодно. Так вот, шёл диспут наркомпроса Луначарского (это – министр образования, по- современному) и митрополита Введенского. Спорили о божественной природе. И Луначарский возьми, да скажи:

- А что такое – картошка? Вода, сахар да крахмал!

А митрополит отвечает:
- Прекрасно, товарищ Луначарский! Если вы шибко вумный, возьмите воду,  сахар да крахмал. Взяли? А теперь сделайте картошку…

- ?..

- Мы берём простые ингредиенты и делаем «картошку». Из простого, нечто… не то что – сложное, но – другое. Ведь что сложного в картошке? Вон, в любом магазине её навалом! Но она не сахар и не вода с крахмалом. Она – картошка. В этом её потребительская ценность. Так же и Транскайфом.

- И как же вам это удаётся?

- Вот этого я вам не расскажу. Это – корпоративная тайна. Наше «ноу-хау».

 - Послушать вас – вы обладаете уникальной методикой. Убираете зависимость от наркотиков, используете стопроцентные методы борьбы с алкоголизмом… Почему до сих пор Нобелевку не получили? Да, Бог с ней, с Нобелевкой. Ну, хоть на слуху должен быть ваш институт?

- Можно вопросом на вопрос?

- Валяйте.

- Вы – журналист, который занимается медицинской тематикой. Итак: когда изобрели антибиотики?

- Во время войны, кажется, в 1942 году.

- Не поверите: на полвека раньше. Еще в 1896 году итальянский медик и по совместительству химик Гозио получил пенициллин. Но антибиотик, который по тем временам творил чудеса оказался никому не нужным. Прошло 15 лет, в 10-х годах нового, двадцатого века пенициллин получают в США. Тут грохнула Первая мировая война. Казалось – вот оно! Миллионы людей ранены на фронтах, в лазаретах – тиф, тиф и холера в тылу. Пенициллин мог спасти огромное количество жизней! Ан-нет. Война не помогла исследованиям, а наоборот – прервала их. Прошло 15 лет, и вот уже  Флеминг получает пенициллин. И снова кажется: вот она, эврика! Опять нет!  Флеминг пытается достучаться до коллег-учёных, а они его не слышат. Проходит еще 15 лет и только в 1943 году пенициллин начинает производиться в промышленных масштабах. Кстати, в том числе в СССР. И, наконец, хэппи-энд. В 1945 году изобретатели пенициллина, среди них Флеминг, получают Нобелевку за своё детище. 

- То есть, вы хотите сказать, что ваша методика равнозначна изобретению антибиотиков?

- Я хочу сказать, что понадобилось полвека и две мировые войны, чтобы такое колоссальное изобретение, как антибиотики получило признание. Прежде всего, от медицинского сообщества. Ведь просеки врачи фишку в 1896-м – сколько жизней можно было спасти. Счёт бы шёл на миллионы!.. Тут и многочисленные локальные войны, и эпидемии. Вы же, наверняка, знаете, что пресловутая эпидемия «испанки» – вируса гриппа 1918 года унесла больше жизней, чем вся Первая мировая война…

- Я также знаю, что грипп – это вирус. А вирус антибиотиками не лечится…

- Показали недюжинное знание проблемы! Не зря работаете в медицинской программе (смеется). Вы правы. Возбудитель гриппа – вирус. А вот осложнения после гриппа, подчас смертельные, дают именно бактерии.

Но мы отклонились. Наверное, значимость антибиотиков для мировой истории больше, чем нашей методики. Не видать нам Нобелевки! Но согласитесь: изобретателям пенициллина  было проще, чем нам.

- ???

- Им противостояла только косность мышления коллег по цеху, традиционная консервативность медицинского сообщества.

- А вам кто противостоит? Наркомафия?

- Боже упаси! Пока – нет. Хотя, я не исключаю этого в будущем. Нам противостоит всё то же медицинское сообщество. Но к обычному неприятию нового, неожиданного, не скажу, «революционного», примешивается гораздо более сильная мотивация.

- А именно?

- Деньги. Миллиарды и миллиарды долларов. Которые выделяются бюджетами – федеральным и местными, распиливаются, приносятся несчастными родственниками алкоголиков и наркоманов. У этой отрасли есть успехи, есть свои победы. Но они крайне незначительны, если говорить о том, что возможно. Наркология прошла довольно большой путь. Но зачастую это было хождение по кругу. Как говорили лет тридцать назад: необходимо принудительное лечение наркоманов, так и возвращаются к этому. А о чем это говорит? Об отсутствии прорыва. И самое страшное даже не то, что нет прорыва и не то, что огромные деньги часто тратятся впустую…

- А что же?

- То, что тысячи людей продолжают спиваться, скалываться. Они не в силах преодолеть страх, их ставит на учет наркологический диспансер, они пробуют избавиться от зависимостей своих, у них не выходит. И как следствие всего этого - еще одно крайне вредное явление.

Появляются разнообразные мифы и легенды, мол, что наркотики умеют ждать, что женский алкоголизм не лечится, что наркоманы – люди конченые и так далее. Официальная медицина…

-  К сожалению, мы должны прерваться на рекламу. Оставайтесь с нами.

После рекламной паузы интервью не продолжалось.